Что может быть счастливее мгновения, когда ты впервые берешь своего ребенка на руки, вдыхаешь его запах, гладишь нежную кожу? Да, может быть, банально, по-киношному, но именно такие эмоции я испытывала, когда увидела свою малышку: красивую, здоровую, а главное — живую. Страшно подумать, что этого момента в моей жизни могло и не быть…
Я довольно рано осознала, что хочу стать матерью. Желание усиливалось, когда в старших классах у меня начались проблемы со здоровьем.
Декабрь 2011 года. Мы с моим женихом Ильей задумались о свадьбе. Я мечтала выйти замуж ранней осенью — еще тепло, но вокруг уже кружит золотая листва. У нас был почти год на подготовку.
Второй нашей мечтой был ребенок. И так как мои шансы стать матерью были невелики, мы решили «пробовать», не дожидаясь свадьбы. Представьте себе мое изумление, когда в июне узнала, что беременна! Как дура, улыбаясь, разглядывала две маленькие полоски на тесте. А Илья, повторял, что он самый счастливый будущий папа на свете.
На первом УЗИ врач, посмотрев мою историю болезни, сказала: «Твоя беременность дана тебе Богом, и ты должна приложить все усилия, чтобы ее сохранить». Как будто я сама этого не понимала.
На 22-й неделе я и мой жених пошли на плановое обследование.
Легла на кушетку. Врач медленно водила датчиком по животу и приговаривала: «Какая она у вас хорошенькая». «Она?..» — уточняю. Пауза. «Да, действительно девочка», — заулыбался врач, разглядывая нашу малышку со всех сторон. Бросаю взгляд на Илью — мы оба очень хотели дочь. Как только мы вышли из кабинета, я в слезах счастья начала обзванивать родных и друзей.
15 сентября 2012 года мы поженились. Свадьба прошла в лучших традициях — с выкупом, песнями, караваями, первым танцем новобрачных, букетами и подвязками. Простите, повторюсь, но я была счастлива. Я уже ощущала, как внутри меня шевелится наша малышка. Через два дня после свадьбы я легла на сохранение.
7 декабря, шла 32-я неделя беременности. Мы с мужем уже три дня как жили на съемной квартире, где все подготовили для малышки. С утра позвонила мама, сказала, что вечером зайдет к нам в гости.
Муж вернулся с работы, и мы решили до прихода мамы повесить на стену телевизор. Не обнаружив перфоратор, поехали за ним к другу Ильи в деревню неподалеку от нас — каких-то пять километров. Взяли перфоратор и повернули обратно.
До дома оставалось не больше двух километров, когда неожиданно нам навстречу вылетел автомобиль. Все произошло мгновенно, но я до сих пор помню каждую деталь. Особенно эту жуткую картину, когда на тебя, как в замедленной съемке, летит машина, и ты понимаешь, что столкновение неизбежно.
Шансов избежать аварии не было. Мы ехали по узкой дороге, на обочинах — обледенелые сугробы. Чтобы хоть как-то защитить меня и ребенка, муж повернул руль вправо и принял весь удар на себя. От столкновения нас отбросило в канаву в полуметре от столба. Еще бы чуть-чуть…
Мужчина — очевидец аварии — спустился в канаву и попытался помочь. Илюшка кричал: «У меня жена беременная, помогите ей!». Тот мужчина вытащил меня из машины и перенес в свою, положив на заднее сидение. Как тащил меня, беременную по сугробам, думаю, он и сам до сих пор не понимает. Состояние аффекта было у всех.
Почувствовав режущую боль в спине, я решила, что у меня сломан позвоночник и я потеряла ребенка. Как вспоминал мой спаситель, я орала, что хочу умереть.
В голове крутилось: «Мама». Наш спаситель дал мне телефон, и я позвонила ей, в это время скорая уже ехала к нам. Мама — в слезы, бросила трубку и в одном халате выбежала с работы и вскоре была рядом. Но было ли мне легче?
Муж все это время был в машине. Ее буквально разворотило, выбраться было невозможно, а у Ильи был к тому же открытый перелом левой ноги и сломана правая рука. В ожидании скорой моя истерика только усиливалась — я рыдала, потому что не знала, что с моим ребенком.
Наконец, мы прибыли в приемный покой. Прибежал врач, который вел мою беременность и всеми силами сохранял плод. С огромными от шока глазами он закричал: «Скорую!». Меня перевозили в больницу в другом городе.
Полтора часа мы ждали машину.
Парадоксально, но именно то, что я была не пристегнута, спасло жизнь моему ребенку. В противном случае, от такого мощного удара мне бы просто передавило живот ремнем.
Там же, в приемном покое, я встретила его — виновника аварии. Им оказался парень из нашего города. Он почти не пострадал — сломанное плечо, пара ссадин.
Смотрел виноватым взглядом и не переставал извиняться. Все твердил, что не пьян, а просто перенервничал. Повторял, что у него самого семья… А после того, как ему наложили гипс, уехал.
Наконец, меня доставили в нужную больницу. Медсестра на посту не спешила звать врача, попутно заметив, что после таких аварий еще ни один ребенок не выживал.
Затем перешли ко мне: сотрясение мозга, сломаны три ребра, одного глаза не видно из-за жуткого отека, а вся левая сторона тела багрово-синего цвета. Ну и что? Главное — «сердцебиение сильное». Понимаете?
Туман. Очнулась в палате. «Где Илья?» — спрашиваю маму, врача, медсестру. Мне говорят, что он в другой больнице. Я не верю, мне кажется, что все они врут. Спрашиваю снова и снова: «Где Илья?!». На мой 50-й вопрос мама просто вышла из палаты и долго рыдала за дверью. Она уже начала думать, что сотрясение было настолько тяжелым, что мой рассудок помутился.
Все это время мой муж был в реанимации. Спустя пару дней мне оттуда позвонила медсестра и передала, что муж постоянно о нас спрашивает, но ему пока не разрешено пользоваться телефоном. Я не хотела его расстраивать и попросила передать, что со мной все хорошо, но главное — что наша малышка не пострадала.
В больнице я лежала две недели, после чего продолжила сохранять горизонтальное положение дома. Из-за живота я не могла носить корсет, поэтому, чтобы ребра зажили как можно скорее, приходилось во многом себя ограничивать. Мне постоянно говорили, какая я стойкая, раз все это выдерживаю, но я плакала, мне было очень плохо. Вскоре выписали и мужа, он долгое время ходил на костылях. Новый год мы справили полулежа, то есть никак.
Через пару дней почувствовала боли в животе. Паника. Мы вызвали скорую и меня привезли в ту же больницу, где я лежала после аварии. Оставшийся месяц до родов я провела там под строгим наблюдением врачей.
Морозное январское утро, я до отвала наелась булочек, расслабилась и улеглась на койку. Слышу — щелчок. Стало мокро. Отошли воды.
Я просила врачей сделать мне кесарево сечение. Но они, называя меня матерью-героиней, сказали, что могу справиться и сама.
Снова слезы. То самое чувство, когда все хорошо, когда ребенок полностью здоров, когда все живы, а самое страшное позади. Нашу дочь мы назвали Дашей, потому что Дарья — дар Божий. Эта девочка подарена нам Богом, им же для нас сохранена.
Сегодня, смотря на трехлетнюю Дашку, я все еще помню тот страшный день, но оттого люблю ее еще сильнее. У Даши на щечках ямочки — знак удачи и любви.
Виновник аварии не был наказан. В смысле — судом. Сразу после аварии его лишили прав, дали подписку о невыезде, но в день суда он молил нас простить его. Говорил, что все осознал, но у него была маленькая дочь, старший ребенок, жена и он очень хотел вернуться в семью, ему нужны были права.
Сегодня я все еще боюсь ездить на машине. Меня охватывает паника и ужас, когда я вижу идущий на обгон автомобиль. Даже если понимаю, что он успеет завершить маневр. Особенно страшно, если позади меня в детском кресле сидит наш ребенок.
Я пока не думаю о том, чтобы стать мамой во второй раз. Мне, честно, страшно. Страшно, что придется опять бояться, что жизнь моего будущего ребенка снова будет под угрозой. Я устала, поэтому буду просто жить. Тем более что мне есть ради кого.
